Всем привет! Люди, не судите строго - это моя первая проба пера!
Итак, мое скромное подражание Гомеру - "300 спартанок"
300 Спартанок
В узком проходе межгорном сошлися две армии храбрых:
Рвались вперед персиянки, с воинственным кличем гортанным
Смерть презирали они, и к победе взывали друг дружку;
Молча, однако, стремление их отражали спартанки -
Стоя на месте, они грудь о грудь чужеземок разили.
Первой Агнесса ударила в низ живота Роксолану;
Тут же Кефида, Уксою и Лерну пронзив и низринув,
Пикой под грудь приняла налетевшую яростно Геллу:
Гелла упала, и клич ее воинский в хрип обратился.
Но заколола Сарана отважную в битвах Ниобу,
Дочерь царицы спартанской, возвышенной духом Ириды:
Юную эту царевну пронзила кушанка Сарана
Пикою в нежный живот, и вошло острие под желудок.
Долго Ниоба кричала, согнувшися в прахе кровавом.
Вспыхнула праведным гневом за дочку царица Ирида,
Прянула с пикой вперед, и Атоссу она уложила,
Ранив над левым соском, и Офиру ударила пикой
Между красивых грудей загорелых. Ногами поправши
Этих двоих персиянок, Ирида сошлась в поединке
С доблестной юною Ганной: Ирида ударила в печень,
Ганна же в пах, у лобка поразила царицу спартанок.
Обе они, застонав, опрокинулись. Тут налетела
Храбрая Прида, персидская дева из рода Моава:
Сердце в груди у нее возгорелося бранною славой.
Пикой она по щиту поражает красивую Кору:
Пика, пробивши сквозь щит, растерзала предплечную мышцу
Коре, и, прямо летящая, грудь над сосцом уязвила,
Но уклонилася Кора, и смерти грозящей избегла.
Тщится отважная Прида копье свое вырвать из длани
Коры; отчаянно та потрясает щитом прободенным.
Тут жития твоего наступила кончина, о Прида:
В бок, ниже ребер, тебя поразила спартанка Эвноя.
В прах опрокинулась ты, и за тело твое молодое
Сшиблась с Эвноею гордой отважная в битвах Аштара:
Та и другая разят, и божественный жребий Эвное
Выпал - на землю упасть и немедля расстаться с душою.
Но и Аштара сама не без крови ее победила:
Ранена в мякоть бедра, отступила назад, пошатнувшись, -
Тут и конец ей, спартанки копье над утробой вонзилось,
Там, где расходятся ребра. Аштара согнулась и села
Попой на тело Ириды. Из горла кровавая рвота
Хлынула деве на грудь. На убийцу ее наскочила
С пикой Сарана, и месть совершила, кровавую кару:
Дочери Пелопса храброго, белой грудями Агнессе
Пику под правую грудь углубила, и наземь повергла.
Тут поразила отважная в битвах спартанка Алекса
Деву из Карии, в бедрах широкую, гордую бюстом,
Звалась она Рафареллою. В чрево ее поражает
Пикою острой Алекса, и в прах низлагает бедняжку:
Громко кричала карийка, с душой расставаяся милой.
Но наконец пред очами ее разлилися потемки.
Но и Алекса красивая душу сберечь не сумела:
Насмерть ее проколола сестра Рафареллы, Альдона.
Пика под правую грудь погрузилась и между лопаток
Вышла наружу. Алекса сраженная грянулась тылом
Оземь. На грудь ей ногой наступивши, Альдона
Пику исторгла, и в прах уложила спартанку Кефиду
Славную: трем персиянкам Кефида сломила колени.
Ныне же ей и самой обломился погибельный жребий
Пику принять меж ключиц, и упасть, и расстаться с дыханьем.
В прах повалились и вы, большеокие девы спартанки,
Лера и Леда: вы вместе стояли, и вам, не хотящим,
Меч персиянки Ифиты рассек у обеих утробы.
Наземь упали спартанки сраженные в корчах предсмертных,
Пальцами внутренность щупая. Вскоре их очи погасли.
Но и тебя, о Ифита, спартанка Алкея простерла,
Слева под мышку ударив, и кровию ты захлебнулась.
Кто же еще полегли под мечом мощнорукой Алкеи?
Кифа, и Мена, и Эльба, и Таврия с медной секирой, -
Сих четверых низложила Алкея, и дале столкнулась
С Тиною доблестной. Ранила Тина ее под желудок.
Но и сама не укрылась: Алкея ответным ударом
Грудь у соска проколола ей левую. Обе упали.
Тина скончалася сразу; но корчилась долго Алкея -
Била ногами она, и руками живот зажимала,
И лишь под вечер средь павших дыханье ее оборвалось.
Тут на спартанок Сарана, отвагой кипя, налетела:
Словно бы ночью сова, на ворон, по ветвям задремавших,
Грозно напавши, разит, оставляя несчетные трупы, -
Так и Сарана разила. И первою ей повстречалась,
Роком жестоким ведома, шестнадцатилетняя Ида.
Девочке меч меж сосцов погрузила Сарана, и тотчас
Сбоку в живот поразила прекрасноволосую Эйку.
Бросивши сих, уложила Сарана Ламиру и Лайю,
Неллу и Веру повергла, и Ории душу исторгла.
Офра же израильтянка пронзила спартанку Акету
В пах под живот, и, оружье исторгнув, свалила Мирину,
В горло ударом прямым. Налетела на Офру Элида,
Девушку чая сразить, но копье ей вошло между ребер:
Дина, сестра молодая, ты Офре пришла на подмогу!
Вместе они ополчилися, стали: красивая Дина
Руку срубила в плече у спартанки кудрявой Наины,
Офра же меч свой насытила печенью юной Малалы,
Дух испускать не хотящей, но с жизнью пришлось ей расстаться!
...
На этом мой стих пока обрывается. Скажите кто-нибудь: стоит ли его продолжать?
С приветом, Кирияма _________________ Королевская Битва. Лучшее развлечение для души и тела! ((с) Battle Royale)
И в прямом смысле, и в переносном. Даже пьяному дауну было ясно, что России не видать мало-мальски правдоподобных выборов. А то и вовсе никаких. И что ее шаловливая единоутробная сестричка, Сибирская Республика, не избежит тягот и лишений общей судьбы. Что жернова истории уже стронулись, подались, начали проворачиваться с лавинным грохотом, и ведомо ли самым прозорливым, сколько жизней перетрут эти неудержимые глыбы?
Все было понятно. Но пока ничего не происходило.
Никто никого не расстреливал, не снимал с должности и не назначал, не выводил на улицы и баррикады, не разоблачал и не возвеличивал. Имело место быть классическое до банальности «затишье перед бурей», усугубленное адской жарой, навалившейся почти на весь континент, от Харбина до Копенгагена. Люди раздевались до минимальных приличий, брали отпуска и отгулы, загорали, купались, сажали картошку и укроп. Люди поголовно маялись от жары, а избирательно – от бездействия и скуки.
Среди последних была четверка хорошо известных читателю сотрудниц Сил Безопасности Сибирской Республики. Как проводила это безвременье старшая из них, 35-летняя майор Маргарита Асеева, она же Рита Доцент - не ведомо абсолютно. Даже если бы кто-то дерзнул установить за ритиной одинокой квартиркой наблюдение, то узрел бы немногое. Прохладным вторничным утром Маргарита вышла из подъезда, одетая в майку с надписью Bad Girl, просторные шорты, кроссовки и ветровку, с рюкзачком за спиной. Вернулась Асеева через четыре дня, поздно ночью. Она вышла из такси, странной шатающейся походкой дошла до подъезда… И больше оттуда не выходила. Воображаемый наблюдатель только бы и мог бы предположить, что Рита либо шастает туда-сюда по пожарной лестнице, либо живет полной отшельницей, выпекая хлебы и куря засохшую герань.
Зато доподлинно известно, как разгоняла тоску Длинная Настя, официально - Анастасия Куликова. Сначала она забурилась на так называемый «Фестиваль исторических единоборств», а на самом деле – тусовку ролевиков, собиравшихся на вольном воздухе в Караканском бору и пугавших мирных туристов мечами, секирами и полуголыми амазонками. Вернувшись оттуда, Настя , как опять-таки осведомлен читатель, при первой возможности остаться дома одной не теряла времени: устраивала перед зеркалом эротико-батально-мазохистские моноспектакли с применением игрушек в прямом смысле слова. Впрочем, присутствие домочадцев мало сдерживало эту артистичную даму. Почти каждым утром она вскакивала часов в шесть, наголо надевала майку, спортивные леггинсы и трусцой бежала километра полтора до укромного лесного озера, благо жила на окраине. Вода была уже прогретой – Длинная блаженствовала, купаясь телешом в компании свежевылупившихся диких утят, а пока обсыхала на лужайке, находила какую-нибудь палку и разыгрывала «короткую, но роковую схватку». После чего одевалась и со сладостной улыбочкой на кончиках губ трусила навстречу мужу, сыну и утреннему кофе. Правда, Настя Длинная не подозревала, что попалась на глазок одному пригородному папарацци, и на диких задворках Сибнета появился фотосет с красноречивым названием Sweet Agony of Lake Amazon. Впрочем, задворки были столь дикими, что публикация не имела никаких последствий.
Что же касается Юльки Рыжульки по фамилии Риттер - маленькой, упруго сбитой супруги бизнесмена, а также подпоручика СБСР - то она подошла к истреблению скуки куда обстоятельнее подруг-соратниц. А именно – обзавелась дачей и новым любовником. Дача потребовала немалых трудов по преобразованию пролетарских шести соток в современную усадьбу. Кипучая энергия Юльки нашла применение – за считанные дни произошел полный апгрейд бани, принудительное огазонивание картофельной делянки, истребление буйного малинника, а также цветник, альпийская горка, автостоянка, колонка, освещение…Деловитая Рыжулька привлекла к благоустройству свою практикантку, юную Золбадру Кунаеву. Впрочем, та с огромной охотой бросилась помогать новоявленной помещице, поскольку сызмальства была приучена к труду. На сообразную кличку Золушка она тем более не обижалась. Золбадра легко таскала ведра, катала тачки и на языке предков укрощала бригаду шабашников-киргизов. Под водительством Кунаевой и случилось чудесное превращение дачной хижины если не в дворец, то во вполне пристойный домик…
Случались и небольшие происшествия. Как-то в пятницу вечерком на соседнюю дачу заехала компания студентов и начала зажигать, оглашая окрестности хитами и матами, в основном, девичьими. Рыжулька запила коньяком снотворное и пыталась заснуть. Золбадра поступила иначе. Почему-то дождавшись ровно полуночи, она пружинисто вскочила с постели. Едва запахнув на горячем, смуглом теле халатик, девушка отправилась в рейд на сопредельную территорию. Ее острый глаз сразу определил главную матерщинницу и дебоширку – густо татуированную девицу с ярко-малиновыми волосами. Золбадра подошла к ней и не говоря ни слова, положила руки на плечи… С укоризной посмотрела в глаза – и вбила коленку в выпирающий поверх джинсов низ живота, немедленно отправив в нокаут боковым ударом в ухо. За честь татуированной дамы попытались заступиться сразу два рыцаря. Но попытались как-то непроворно, поскольку с минимальным интервалом получили ногой под яички. Рыцари на пару всхлипнули, скрючились и осели на корточки, задыхаясь от боли, срама и бессильной ярости. Третий юноша, с бородкой а-ля Владимир Сорокин, попытался что-то объяснить Золбадре. И объяснил бы, не вмешайся его подружка, тонконогая девица с мелкими пепельными кудряшками и вздернутым носом. Вероятно, у нее плыли мозги от алкоголя или чего поинтереснее, поскольку одета она была уже только в туфельки на шпильках и ярко-малиновые стринги. «Сука…Вот же сука…» - зашипела белокурка. «Лизанька, подожди…» - начал было увещевать ее обладатель писательской бородки, но Лизанька заскочила Золбадре за спину и вцепилась ей в волосы, заламывая на себя. При этом она верещала так, словно ухватила за бороду самого Бен Ладена. Но недолго. Золбадра перехватила ее запястья и, не разворачиваясь, резко сложилась вперед, вбив свой мускулистый зад в живот напавшей. Ноги Лизаньки мелькнули в безлунном небе - и полет завершился почти мягкой посадкой на зеленные грядки. Золбадра проворно и хлестко отпинала ее по почкам, затем заломила ступни к ягодицам и уселась сверху. Лизанька заверещала еще истошнее, чем в первый раз: «Нееееет!!! Отпустииииии!!!». «Отпущу, да кое-чем угощу» - хмыкнула Золбадра. Ткнув незадачливую противницу пару раз носом в прорастающий редис, Кунаева стащила с нее стринги, намотала на руку – и отхлестала по кругленькой, чуть прыщавой заднице пучком молодой крапивы, которая, как известно, не жжется только в супе.
Наутро Юльке пришлось урегулировать пограничный инцидент. Рыжулька напялила свой самый колхозный сарафан, вооружилась корзиной пирожков, бутылью целебного самогона и пошла к соседям на переговоры. Те, к счастью, толком не поняли, что у них творилось накануне. Юлька ворковала, причитала, в меру поругивала «племянницу из Казахстана», кусающей губки Лизаньке пообещала сосватать на какое-то жутко престижное собеседование, а татуированной – даже походатайствовать перед ректором об искуплении грехов, коих накопилось немало. Замирившись, Юлька вернулась к себе и, молча взяв за руку, повела свою Золушку в баню. Воспитанная в повиновении, девушка зашла за ней. Когда дверь закрылась, Рыжулька ангельским голоском сказала: «Скинь-ка халатик, золотко, я хочу осмотреть… После вчерашней ночи…» Золбадра податливо разделась, улыбнувшись в ответ: «Да брось, они меня и пальцем не тро…» - и вдруг левая рука Юльки клещами вцепилась ей в гортань под подбородком, а правая – тисками сдавила женское место, причем средний палец воткнулся в лоно и прижал к лобковой косточке крупный, мясистый клитор Золушки. Не давая ей опомниться, Рыжулька толкнула ее - и так шарахнула об стену спиной и затылком, что попадали первые в сезоне веники. Припечатав парализованную Золушку, Юлька еще сильнее стиснула ей горло и женский орган. Едва не повторив подвиг Майкла Тайсона, она прикусила зубами левое ухо Кунаевой и в это же ухо сказала, чеканя слова:
- Кунаева! Стажер Кунаева! Ты можешь драться только по при-ка-зу! Понятно? По при-ка-зу! Ясно?
В ответ Золбадра прохрипела слова, которым затем удивлялась всю оставшуюся жизнь:
- Ясно…Госпожа…Не убивай меня…
Впрочем, воспитминутка завершилась быстро и полюбовно. Облив проштрафившуюся стажерку теплым березовым взваром, Рыжулька сама накрыла чай в беседке, где разъяснила темпераментной Золушке тонкости дачного этикета, политеса и мирного сосуществования.
А новый любовник Юлии Аркадьевны Риттер приезжал исключительно по четвергам. Это был ее совсем молоденький тренер по бодибилдингу, низкорослый, коротконогий, карикатурно мускулистый Славик. По его навороченной «десятке» можно было сверять часы. Машину Славик почему-то оставлял, не доезжая до юлькиной дачи и последние сто метров шествовал пешком, гордо неся перед собой пышный букет роз, весь в ленточках и блесточках. Зная пунктуальность своего бойфренда, Юлька загодя протапливала баньку и для начала парилась вместе с ним и не стеснительной Золушкой. Потом следовал легкий ужин, а когда дикая жара кое-как уступала поздним майским сумеркам – проистекал собственно секс, который уже со второго визита Славика приобрел изящную французскую конфигурацию «А trois». Золбадра проявилась и здесь настоящей дщерью природы – простодушной, деликатной, но при этом начисто лишенной ханжества по части плотских утех. Славик же был настоящим геркулесом. Он превращал и упругую, как мячик, Юльку, и атлетичную Золбадру в две выжатые досуха тряпочки, вдобавок - тряпочки неподдельно счастливые… И уезжал. Опять топал к своей «десятке» и пропадал до следующего четверга. А женщины, обращенные во блаженное инобытие, с удивлением просыпались в обнимку на одной огромной кровати, после чего за утренним кофе тихонькими голосами выдавали интимно-доверительные постскриптумы типа «он меня до самого пупа таранил» и «груди деревянные, а ноги немеют». Короче, Рыжульке и Золушке удалось разгромить майскую тоску в пух и прах.
А вот Свете «Ангелочку» Ворониной – никак!
Натура сдержанная и интеллигентная, она маялась бездельем в полном одиночестве. Светка потребляла кофе ведрами, сигареты - блоками, а Интернет – едва ли гигабайтами. И надо же! – натолкнулась на сайт любителей альтернативной истории. Сообщество графоманов развлекалось следующим образом: бралось переломное историческое событие и переиначивалось как угодно с самыми фантастическими последствиями для человечества. Так, Ангелочка потряс один рассказик, в котором барон Унгерн бежал из-под расстрела в Новониколаевске на историческую родину, там стал фюрером германской нации и прижал к ногтю Сталина. А в другом фантазме от какой-то Вероники Агеевой амазонки победили в Троянской войне и в результате мужчины только в ХХ веке с трудом добились эмансипации… Стоит ли удивляться, что чувствительную Светку посетила Муза!? Как безумная мышь на паркете, она зацокала ноготками по клавиатуре, отрываясь только на естественные надобности, и то неохотно.
В результате появился рассказ с простодырым, все сразу объясняющим, названием «300 спартанок». Легко было догадаться, что во время греко-персидской войны Фермопильский проход защищал отряд юных дев Лакадемона, отборных патриоток, спортсменок и, разумеется, красавиц. А командовала ими прекрасная и отважная Леониска, златовласая дочь царя Леонида. Подлую историю о перебежчике-козопасе, проведшем врагов в греческий тыл, Светлана отвергла. Бой шел честно, лоб в лоб. Обнаженные спартанские гоплитки двинулись в атаку под ливнем стрел, прикрывая друг дружку сверкающими на солнце щитами и лишь немногие из них вздрагивали и картинно падали, раскинув руки (по светкиной прихоти, все до одной красавицы-спартанки получали стрелу в грудь). Девичья фаланга опрокинула беспорядочную орду персов и сцепилась с отрядом «бессмертных», личной гвардией их царя Дария. Не удивительно, что их Света тоже преобразила в крутобедрых и чернокудрых восточных красавиц, носящих обтягивающие пестрые лосины, войлочные колпачки и кучу украшений. Начальницу «бессмертных», могучую и яростную Зор-Баду, Ангелочек «срисовала» со своей молодой сослуживицы, имеющей выдающиеся физические амуниции и колоритную азиатскую внешность. Разумеется, над горами бездыханных тел Зор-Бада и Леониска сошлись в последнем, «принципиальном» единоборстве. Хитрая азиатка саданула обнаженную соперницу мечом в живот, но на то она и была спартанкой, чтобы «собрав последние силы и призвав богов своей любимой Родины», наповал сразить Зор-Баду копьем в грудь. Финал рассказа был явно скомкан. Леониска красиво умерла на руках безутешных подруг, шепча что-то пафосное про судьбу Эллады. А эллинские мужи так восхитились подвигом спартаночек, что разом завязали с распрями, навалились на персов и порвали царство Дария как Тузик грелку. И задолго до Александра Македонского (точнее, вместо его царства) возникла великая демократическая цивилизация от Сицилии до Гиндукуша, да еще настолько жизнестойкая, что процветает и поныне. Последнюю идею Светка стибрила у почтенного сэра Арнольда Тойнби, о чем честно призналась в послесловии. Подписала рассказик «Светлана Доронина» (изменив всего одну букву фамилии), выложила на сайт альтернативщиков и стала ждать реакции.
Реакция последовала бурная. Сначала о госпожу Доронину – именно о нее, а не рассказ – вытерли грязные ноги закомплексованные хамы, анонимно отрыгивающие в сеть свои фобии и предрассудки. Светку обозвали феминисткой, сексистской, расисткой, лесбиянкой, шизофреничкой, наркоманкой, садисткой (попутно и мазохисткой), эротоманкой, фальсификатором истории и для полного комплекта – русофобкой и жидомасонкой. Наиболее подозрительные психи разоблачили в ней мастурбирующего подростка, стареющего гея и известного фантаста. У Светы стало подниматься настроение. Но тут ее начали – уже по существу! – громить завсегдатаи клуба, помешанные на «исторической достоверности». Что характерно, эти зануды попутно сообщили много сведений про реальных спартанских девушек, которые на самом деле любили бороться и драться полностью голыми на виду у своих мальчиков, пользовались всеми мужскими свободами, участвовали в «криптиях», кровавых охотах на рабов, а также в защите осажденных крепостей… Но все, что касалось оружия, одежды, украшений, утвари, тактики и стратегии в светкином рассказе – все это было системно и детально раскритиковано. Правда, реальность оппоненты иногда представляли себе своеобразно. По мнению одного из рецензентов, 18-летняя девушка, дважды раненая в живот и в грудь, должна была слегка побледнеть, пошатнуться и позвать на помощь подруг, вместо того, чтобы заорать в три горла и повалиться наземь. Другой знаток реалий настаивал на том, что греческие героини запросто орудовали на жаре трехметровыми пиками и цельнометаллическими щитами весом не меньше пуда. Светлана с жаром вступила в полемику по существу вопроса… Но тут ее начали добивать эстеты, повернутые на литературной правильности и жанровой частоте. Добивали грамотно и беспощадно. Дебютантке Дорониной было справедливо указано, что фраза «первые ласковые лучи восходящего на далеком горизонте солнца озарили божественно пышные и мягкие волосы отважной Леониски, ниспадавшие по горделивым плечам на грациозную спину стройной девушки, уже бесстрашно обнажившей свое восхищавшее скульпторов золотистое от загара тело для жестокой битвы против звероподобных варваров» во-первых, чудовищно длинна, во-вторых, напичкана определениями, а в третьих, сильно смахивает на стиль дамских романов. А вот боевой клич «трепещите, черножопые суки!» явно позаимствован из криминальной современности. И так далее, и тому подобное.
Светлана вновь ощутила вкус к жизни – хотя бы и дважды виртуальной. Она начала строчить отповедь, доказывая, что фразами длиной в абзац писали Толстой и Достоевский, а боевая брань, «психомахия» во все времена и у всех народов была именно бранью – простой, грязной и унижающей. Но как раз тут на телефон Светы Ворониной пришло SMS-сообщение.
Одно-единственное, от Риты Доцента.
АНГЕЛОЧЕК ХВАТИТ ЗАБАВЛЯТЬСЯ (она что, экстрасенс?!) ЕСТЬ ДОСТОЙНАЯ РАБОТА ПОДРОБНОСТИ ЧЕРЕЗ ЧАС КАФЕ БЕЛИССИМО НЕ ОПАЗДЫВАЙ МАРГАРИТА
НУ и вот старое - любимое, в НАШЕ!Й ОБЩЕЙ СТИЛИСТИКЕ....
Отрывок без названия
Стали сражаться тем утром два войска чудесных:
Против сестер-сабинянок пошли амазонки,
Было их много, и тех и других. Возбужденно
Встретились девушки на разнотравной поляне,
Меряться стали отвагой в тяжелом сраженьи.
Средь сабинянок отвагой сперва выделялась
Малая ростом Аташша, что дралась совсем без кольчуги.
Только сандалии были у девушки в битве.
Первой в числе сабинянок победы достигла Аташша:
Вызвала драться Аэллу. Была и сильнее, и старше
Смуглая телом Аэлла своей невысокой врагини.
Кинула дротик Аэлла, но он не пронзил сабинянку,
Вынула меч из ножон сероглазка Аэлла,
Стала ударами снизу встречать сабинянку внезапно.
Но не сумела Аэлла мечом обезвредить врагиню:
Дротик короткий Аташша послала в Аэллу –
И повалила внезапно, поскольку попала девице
В низ живота, а живот был открытым у храброй Аэллы!
Наземь упала она, и ногами бессильно ударив,
Дух испустила. А юркая в схватке Аташша
Тотчас схватилась с подружкой Аэллы, кудрявою Микой.
Мика умело дралась и ее хладнокровное сердце
В битве желало отмстить за погибель Аэллы.
Но наступила Аташша сандалием на ногу Мике,
Острую боль причинив. Закричала тут Мика босая,
А сабинянка тотчас же ей меч под кольчугу всадила –
Выше мыска, там где белый живот героини кончался.
С хрипом беспомощным рухнула Мика на землю.
Взявши себя за живот, она стала от боли кататься:
Прямо в пузырь героини кудрявой Аташша попала!
Видя, как бьет амазонок Аташша нещадно,
Бросилась к ней знаменитая рослая Катя.
Издали Катя метнула копье в сабинянку,
Щит раздробила и чуть не пронзила ей дыхло.
Сразу смутилась отвага курчавоголовой Аташши –
Прочь побежала она от прекрасной отчаянной Кати.
Катя за ней погналась. Хотела с коротким кинжалом
Катя догнать сабинянку и в схватке короткой прикончить.
Но на пути амазонки возникла подружка Аташши,
Рослая Ирча. Она замахнулась на Катю
Острым мечом искривленным. Не дрогнула крепкая Катя:
Перехватила рукой она меч искривленный,
Ирчу коленом ударила в пах, а ножом в самый пуп поразила.
С хрипом упала пред ней длинноногая Ирча.
В битве погибла она, но спасла от расправы Аташшу:
Меж сабинянками та затерялась на время.
Катя же, Ирчу убив, сняла ее пояс прекрасный,
Щит забрала сабинянки и меч искривленный.
Но увидала Мирошка, как Катя трофей отбирает:
Стало обидно отважной в бою сабинянке,
Что тугокосая Катя берет достояние Ирчи;
Сразу Мирошка решила оспроить трофей в поединке.
Тело ремнем обхватив, со щитом и копьем смертоносным
К Кате Мирошка пошла и окликнула девушку: «Катя!
Брось эти вещи! Тебе не видать их вовеки!
Будешь со мною, Мирошкой, оспаривать в битве трофеи!»
Ей отвечала, смеясь, легконогая Катя:
«Мало тебе своего, смуглокожая девка?!
Что же! – Кто многого хочет, последнее та уступает!»
Круглые груди прикрыв, амазонку ждала сабинянка.
Катя ударила ниже – и сразу смертельно сразила.
Прямо под пряжку ремня, в округлую выпуклость тела
Ранила Катя Мирошку, всадила ей меч искривленный
По рукоятку в кишки. Закричала от боли
Смуглая грудью Мирошка – и наземь упала пред Катей.
Стала она извиваться, терзаясь от муки смертельной.
Ей с укоризной тогда амазонка сказала:
«Жадность тебя погубила, Мирошка, и смерть причиняет,
Незачем было тебе со мной за трофеи тягаться!
Видишь – беру я твой щит, забираю и меч знаменитый,
Тело твое обнажаю, лишаю ремня и сандалий,
Только испустишь ты дух – и сережки нездешней работы
Выну тебе из ушей, и сниму золотую цепочку,
Будет обобран до нитки твой труп, сабинянка Мирошка,
Смерть обрела ты в сражении, а не богатство!»
В это же время десятки других героических женщин
В битву вступили отважно, стремясь отличиться победой.
Кто поразумнее был – защищались от бронзы кольчугой,
Крепким щитом и ремнями из кожи коровьей;
Кто же отвагой горел необузданно-жгучей,
Те перед боем доспехи давали подругам,
Сами же голые бились, желая блеснуть красотою
И несказанной отвагой: считалось особым почетом
Выйти на бой уязвимой и все же достигнуть победы.
У амазонок такие сражались мечами,
Только лишь маленький щит в обороне своей применяя.
Дрались они босиком и ногами умели внезапно
В слабое место врагине попасть. А в числе сабинянок
Семь или десять агешек вступили в сраженье:
Звали агешками рослых нагих копьеносиц,
Что без одежды дрались. Ножом и короткою пикой
Много побед одержали и те, и другие,
Но и погибло немало с обеих сторон обнаженных:
Тем, кто умел воевать, удавалось им быстро
Бронзу послать в беззащитное гибкое тело…
…Олка, короткая ростом, сражалась в числе амазонок.
Двадцать три года ей было. Не стала отчаянная Олка
Крепкий ремень одевать, укрывать свои груди доспехом.
Голой, с босыми ногами решила прославиться Олка.
Меч обнажила она – и помчалась стремительно в битву.
Там, у воды, обнаружила ладная Олка
Трех сабинянок, что в тыл амазонок прокрались.
Рослыми были они, но Олка бояться не стала:
Ринулась девушка к сильной блондинке, что звалась Галатой,
Первой ударить мечом амазонка Галату успела –
Вбок от щита, и пробив сабинянке кольчугу,
Ранила в пояс ее. Застонала бессильно Галата,
Ноги ослабли – свалилась она перед Олкой
Носом в камыш и забилась беспомощно, с криком…
Олка же с лучшей подругой Галаты схватилась,
Смуглой Таюной. Таюне уж было под тридцать,
Гибкой, прыгучей была сабинянка и дралась умело!
Словно змея, ускользала она от ударов
И норовила сама поразить обнаженную Олку.
Но не судьба ей была поразить амазонку сегодня –
Олка, наметив удар, поразила смертельно Таюну
В пах болевой засадила ей лезвие. Сразу
Рухнула наземь Таюна и корчась, завыла от раны.
Не было сил у нее с амазонкой проститься достойно!
Третья из девушек, видя успех амазонки,
Бросилась бегством спасать свою жизнь молодую,
Только напрасно: Олка ее обогнала,
Меч ей под грудь – и свалилась в траву сабинянка,
Дух испустив от удара. А Олка, троих поваливши,
Стала с погибших красавиц снимать и доспехи, и злато.
Меж сабинянок в бою отличиться старалась
Темная телом Наташа, агешка с короткою пикой.
Вышла Наташа вперед, наготу выставляя отважно,
И закричала: «Кто хочет сразиться с агешкой!?
Кто не пугается единоборства с Наташей?»
Из амазонок навстречу кудрявой агешке
Вышла высокая девушка, Стеллой звалась амазонка.
Стелла назвалась и крикнула звонко Наташе:
«Я буду драться с тобой и свалю в поединке немедля!
Дух ты испустишь от раны смертельной, Наташа!»
Были у Стеллы прекрасной причины хвалиться –
В двадцать три года уж многих она победила.
В светлой кольчуге короткой, с мечом медноострым,
Бросилась Стелла к Нашате, желая сразить беспримерно.
В грудь обнаженную быстро ударить успела
Стелла агешку, но выпад отбила Наташа
Легким щитом, и, отпрянув назад, ожидала
Новой атаки. И снова отважилась Стелла –
Коршуном бросилась в бой против голой Наташи.
Только агешка сумела приемом обманным
Ниже щита амазонку внезапно ударить.
Треснул доспех под копьем, закричала высокая Стелла:
Точно в пупок погрузился ей весь наконечник.
Пала она на колени и древко руками схватила.
Больно ей было, красавице юной – с отчаянным стоном,
Рот распахнув, амазонка пыталась из тела
Вырвать копье – но глубоко попала Наташа…
Видя, как корчится Стелла и тщится без пользы
Освободить свой живот, ей сказала Наташа:
«Я победила тебя, амазонка! Ты прямо в пупок получила
Пику агешки и рана твоя смертоносна!
Правда, ты смело дралась, амазонка. Не хочет ли Стелла,
Чтобы Наташа добила ее в поединке?»
Корчась от муки, ответила Стелла Наташе:
«Да, ты права! Амазонку сразила агешка,
Ты победила меня! И спасибо за это –
Для амазонки почетно упасть от агешки…
Да, твой ужасен удар для меня, потому что глубоко в утробу
Ты мне всадила копье…Помоги мне, добей же, Наташа!!!»
Без промедления к ней подступила агешка
И на плечах расстегнула кольчугу у Стеллы.
Горько рыдали вокруг амазонки, увидев,
Как сабинянка соратницу их обнажает.
Ну а Наташка, увидевши круглые груди врагини,
Вынула нож – и под левый сосок засадила
Раненой Стеллы, чем духа лишила мгновенно.
Рухнула девушка на бок и в небо душа отлетела.
Но не успела Наташа с поверженной Стеллы
Снять ни сандалий, ни маленьких серег из меди:
Взором пылая, из плотных рядов амазонок
Вырвалась девушка, крепкая станом упругим.
Койдой звалась амазонка, что билась в коротком доспехе,
Лучшей подруженькой Стеллы считалась она. И увидев
Муки и смерть ненаглядной, отважилась Койда
Вызвать Наташу на бой пред лицом амазонок.
Прежде чем пикой взмахнуть, ей сказала Наташа:
«Храбрых девиц я люблю, но остыла б ты, Койда!
Только что Стеллу твою уложила я в битве.
Молоды вы для меня – все же тридцать Наташе минуло.
Вам же с подружкой убитой поменьше исполнилось весен.
Сильные, славные вы, спору нет – только в схватках
Девушки юные все ж уступают агешкам!»
Но неразумная Койда Наташе не вняла:
Выхватив меч из ножон чуть присела – и сразу
Сделала выпад в живот сабинянке коварно.
Только успела Наташа свое загорелое тело
От пораженья спасти. Тут и вспыхнуло сердце агешки:
«Что же ты делаешь, Койда!? Ведь я неготовой стояла,
Бой мы не начали – ты же бесстыдным ударом
Сбить меня с ног захотела! Я видела, ты собиралась
Прямо в живот мне ударить мечом, в уязвимую область!
Что же! Теперь ты не жди от меня снисхожденья!
В брюхо ударю тебя на глазах у подружек,
Так попаду, что кишки твои вылезут наземь!»
С этой угрозой прикрыла Наташа надежно
Острые груди щитом и ударила юную Койду
В щит острием. Раскололся тут щит амазонки,
Пика сломалась агешки, но тут же Наташа успела
Словно мальчишка, ногой, угодить амазонке кудрявой
В пах, между ног. Задохнулась тут Койда от боли,
Выронив меч, ухватилась за пах и согнулась…
Сразу за горло ее ухватила Наташа,
И обхвативши за ногу ногою, к себе прислонила.
Койда в железном объятьи ее трепетала,
Ну а Наташа кинжал боевой обнажила
И амазонке приставила к белому телу
Ниже пупка. Задрожала тут крепкая Койда,
Чувствуя острое жало. Наташа сказала ей: «Койда!
Ты не хотела от боя уйти – а теперь же сдавайся,
Или тебя я ударю под пуп и от боли ты сдохнешь!»
«Нет, я сдаюсь, я сдаюсь! – закричала ей Койда.
Горло врага отпустила Наташа, а девушка с воплем
Бросилась прочь, от отчаянья громко рыдая.
Койда в палатку свою убежала, упала и с воем
Волосы рвать на себе принялась от позора…
…Славная Синтия крики ее услыхала,
Дернула полог палатки, увидела павшую Койду:
«Койдочка, милая! Что же с тобою, подружка?
Бьешься ты с криком – неужто ты ранена в битве?»
Койда с подругой позором своим поделилась.
Синтия, гладя ладонью ее, отвечала:
«О, не печалься, родная! Сейчас я Наташку сражаться
Вызову – так, как она вызывает на битву.
Ты посмотри, мы сойдемся - и эту агешку
Наземь свалю я мечом! Так пошли же, родная!»
Вышли на поле они. И красивая Синтия тут же
Вызвала биться Наташу. Наташа сказала, что больше
С Синтией драться агешка Тамара желает.
Синтия знала Тамару, родную сестрицу Наташи.
Очень Тамару она не любила! И сразу
С младшей Тамарой согласие драться дала. Амазонка сказала:
«Нравится мне, что с Тамарой придется сражаться
Перед тобой, сабинянка! Сначала сестрицу
Я завалю при тебе, а потом и Наташку осилю!»
Тут и агешка Тамара пришла из палатки
И обнажилась для боя, красивое белое тело
На обозренье представив подругам. Затем же Тамара
Острый язык показала сопернице: «Будет потеха!
Синтия вышла сражаться со мною, с Тамарой!
Ох, и давненько хотела я этого часа,
Чтобы кишки этой наглой красотки попробовать пикой!»
Синтия ей улыбнулась с укором: «Как малый ребенок,
Дразнишься ты, сабинянка! Не рано ли только?
Щит свой бери и копье – и померимся силой!»
Синтия, как и Тамара, дралась обнаженной,
Обе соперницы были босыми, без шлемов.
Красила веки Тамара, а Синтия с выбритым пахом,
Словно на праздник любви выходила на битву!
Начали драться они. Высокая ростом Тамара
Издали била соперницу, думая пикой тяжелой
В грудь ее ранить. А Синтия ближнего боя
Жаждала дерзко, чтобы голенастой Тамаре
Снизу ударить мечом и пробить беззащитное тело.
Долго сражались врагини. По бедрам высокой Тамары
Пот ручейками потек, но и Ситния тоже устала.
Вдруг с ужасающим визгом Тамара ее поразила.
Вскрикнули все – расколола она амазонке
Щит деревянный. Но Синтия, крепкая духом,
В бегство не бросилась. Взмахом меча боевого
Пику Тамары она разломила как щепку.
Тут сабинянки заахали: плохи дела у Тамары!
Но и агешка была начеку: обнажила
Маленький нож, что за щит был припрятан надежно.
Синтия к ней подступить не решалась, поскольку
Тело свое закрывала щитом сабинянка,
А Амазонка пред ней беззащитной стояла…
…Вдруг отступила назад амазонка – внезапно и резко.
К ней подступила Тамара и щит приподняла. И тут же
Синтия меч ей послала в живот, в середину.
В пуп сабинянку сразила она – и Тамара
Стон издала и осела пред ней на колени.
Пуп пораженный закрыв, застонала Тамара от боли.
Силы ее истекли – и агешка легла, завывая.
Рот ее сразу открылся, язык показала Тамара:
Меч амазонки в кишки ей внезапно ударил.
Тут отрывок-то и заканчивается. По какой-то причине я эту вещицу так и не дописала.
Зарегистрирован: Oct 05, 2009
Сообщения: 499
Откуда: Троя
Добавлено: 24 Сен, 2010 5:20 Заголовок сообщения:
Вот, дорогой Kiriyama, благословен тот день, когда наконец произошла регистрация - мы как в пальцем в небо тыкнули, ты был прав
(Мне как-то сразу подумалось, что вы с Никой могли бы найти общий язык.. эээ.. так сказать.. ..хотя Ника сама в последнее время все больше отписывается.. не очень так вдохновенно).
Я с удовольствием посоучаствую (иллюстративно - ?..) в этом возможном синергетическом прорыве, если никто не против и если будет достаточно времени.
Спасибо за новую волну - впечатления от гекзаметра так же за мной.
Дык! И состоялся жеаланный контакт...И скажу я вам, братие и сестры - нашего полку прибылою....сразу целой армией! Ибо Кирияма - Профессинальный Писатель, как оказалась! Он - Великолапен!!!!
А это продолжение моих "300 спартанок". Но пока не окончание...
...
С израильтянками рядышком, семь гологрудых тагарок
Встали. Агешками звались они на алтайском наречьи:
Те, что нагими шли в бой, небольшим лишь щитом прикрываясь.
Копьями длинными в чрево они поражали соперниц
В частых боях и турнирах, кровавивших степи Востока.
Первой Таюна средь них отличилась: на труп наступивши
Таврии, прежде заколотой в пах мощнотелой Алкеей,
Пику свою углубила она меж сосцов Эпигее.
Та опрокинулась замертво. Кудри ее золотые
Темною кровью окрасились. Рядом грудастая Катя
Горло пронзила спартанке улыбчивой Алалкомене.
Быстро улыбка с лица убежала спартанки убитой!
Видя такие успехи персидского сборного войска,
Гневом исполнилась ты, Клеомена, спартанка младая,
Весен всего лишь шестнадцать прожившая, - прянула быстро
Ты на тагарок отряд, и проворно мечом поразила
В нижнее чрево Таюну, под пику ее поднырнувши.
Страшно вскричала Таюна пронзенная. А Клеомена
Тут же ударила в белую грудь синеглазую Лору.
Павших оставив хрипеть, умирающих, далее меч свой
Юная эта спартанка Мирошке под бок погрузила:
Кровью питается меч, отнимающий жизнь у красавиц!
Вспять отступили тагарки, когда Клеомена убила
Катю четвертою, в нежную выю жестоко ударив.
Стоя среди убиенных, спартанка тагарок язвила
Речью крылатою: «Вы-де своей красотою гордитесь,
В бой выходя обнаженными, и о броне не заботясь?
Что ж! Умирайте, красивые! Будет Аид услаждаться
Вашей красою порушенной. Трупы же белые ваши -
Те посинеют сперва и раздуются, вонь испуская,
После разложатся в прах. И скелетам, иссохшим от зноя,
Прежняя их красота не припомнится вовсе, поверьте!
Так что идите домой! Предоставьте сражаться доспе...А-ааа!»
Речь не докончила ты, Клеомена: ударила в почку
С правого боку тебя иудейка кудрявая Офра.
Там ты скончалась, отважная. И над тобой закипела
Битва: одна за другою красотки двух ратей враждебных
Купно разили и смерть принимали. И первую Лидду,
Поясом, шитым каменьями, гордую, в пах заколола
Знатная между спартанок Агелла, с лебяжьею статью.
Гневом за Лидду вскипели Израиля смелые дщери!
Первая Дина мечом по соску поражает Агеллу:
С воплем согнулась Агелла, и Дина ей череп рассекла
(Шлем у согнувшейся съехал, лицо ей закрыв, но открылись
Ухо с затылком; туда и ударила смуглая Дина!)
После и Офра сразила Агеллы сестру, Бианору,
Пику в глубокий пупок ей вогнав; глубоко погрузилась
Пика смертельная; скорчившись, так простонала спартанка
Павшая: «Ах! На погибель дикарка меня поразила!
Милые сестры, отмстите! Уйяххх!..» И отмстить устремилась
Ты, Леониска, о чьей загорелой груди воздыхало
Много мужей молодых – но из них не пришел ни единый
В помощь тебе на сражении. Офру ты ранила пикой
В левую грудь, над соском; но копье не глубоко проникло!
Офра ж ответным ударом тебя меж ключиц поразила
Пусть не глубоко, но насмерть – ведь горло есть место такое,
Где под поверхностью кожи дыханье доступно удару.
Ты повалилась во прах. Иудеек победы узревши,
Посторонились спартанки храбрейшие. А персиянки,
Радуясь сердцем, шагнули вперед. Устремилась отважно
Индии смуглая дочь, большегрудая, с пятнышком синим
В центре красивого лба, Лиланаги. И с нею столкнулась
Дочь Антигона жреца и Оливии жрицы, Омброта.
Были достойны друг дружки противницы: обе владели
Тайною чар колдовских, чтобы острые копья от тела
По сторонам отклонялись. Итак ни одна, ни другая,
Смертный удар не могли нанести; и, отбросивши длинные пики,
Девы друг дружку за горло хватают – и хрящ на гортани
У Лиланаги раздавлен. Но смерть, холодящая члены,
Крепость ее не успела разрушить еще. Лиланаги,
Прежде, чем пасть бездыханная, стиснула пальцы, и в дыхло
Вбила Оливии. Та закричала ужасно, но поздно!
Вырвала ей два ребра Лиланаги из тела младого,
И опрокинулась в прах, и глаза ее тьмою покрылись.
Томно дыша, отступила Оливия. В ране желудок
Сизый виднелся у ней, и дыхание боль причиняло.
Мимо подруг отступив, опустилась на землю спартанка.
Скоро страданье ее прекратил громовержец Кронион,
Душу из тела забрав, и в родительский храм полетела
Девушки храброй душа, чтоб лобзанье последнее милым
Маме и папе воздать. Но тогда, ободряя спартанок,
Духом упавших от вида подруги растерзанной, Гелла
Вышла вперед и сразилась со многих спартанок убившей
Юной толстушкой из Карии, той, что звалася Альдоной.
Прежде я пел про победы ее, а теперь – про погибель,
Волей бессмертных богов, пропою: большегрудые девы
Обе друг в дружку вонзили до крови охочие копья.
Быстро по белым телам их горячая кровь заструилась
Алая. Геллы копье над пупком прокололо Альдоне
Полный живот; а Альдоны копье возле правого паха
В нижнее чрево вонзилося Гелле. От боли вскричавши,
Бросили девушки копья свои, и схватились руками
Каждая за сопротивницу (ибо хотелося каждой
Позже противницы пасть, и попрать ее собственным телом).
Вместе упали они, умирая. И Гелла со вздохом
Так обратилась к Альдоне: «Ты, храбрую Геллу сразивши,
Будешь гордиться недолго – и я ведь легла не без славы,
В прах опрокинув тебя!» Ей в ответ улыбнулась Альдона,
Превозмогая смертельную муку: «О чем говоришь ты?
Глупая! Обе лежим мы с тобою, с дыханьем прощаясь!
Лучше Харону помолимся вместе, чтоб в царстве Аида
Каждой из нас поселиться в краю, для нее наилучшем!»
Так говорящую, смертный конец осеняет Альдону.
Вскоре и Гелла скончалася, тяжко стонать перестала.
...
По многочисленным просьбам трудящихся, окончание будет! _________________ Королевская Битва. Лучшее развлечение для души и тела! ((с) Battle Royale)
Зарегистрирован: Oct 05, 2009
Сообщения: 499
Откуда: Троя
Добавлено: 29 Сен, 2010 3:38 Заголовок сообщения:
Превосходно!!..
Просьбы трудящихся, однако, взывают как раз-дыки к сиквелам, и чтобы "окончания" как такового вовсе не было, а было бы (были бы) продолжение (-я) и всякие разные 'боковички', строго говоря по-русски
(С другой стороны, предвосхищая возможное дальнейшее развитие событий, может быть несколько бестактно (простите заранее), хотелось бы с уважением попросить о большем творческом разнообразии и об избежании циклического 'сюжетно-персонаже-копирования', повторения ситуаций, фетишей и характеров из раза в раз, из произведения в произведение итд., итп., т.е. цитирования, самокопирования и повторения).
((Вот, например, слово "Таюна" немного настораживает своим 'дежа-вю'-звучанием, как мне кажется.. ..хотя я могу ошибаться)).
Nika писал(а):
Мы живем! Мы развиваемся!!!
Ай, залатыя слава гаваришъ, Ника-Ишах дарагыя, модернизация фетишей - залог дальнейшего развития (как молодой президент увещевает) !
Образы стали более живыми, выпуклыми, пошла столь мной почитаемая прямая речь (вспомним-ка старика Гомера, да и Виргилия тож!)
Некоторые строки хороши даже гомеопатической добавкой лиризма:
"Ты, Леониска, о чьей загорелой груди воздыхало
Много мужей молодых – но из них не пришел ни единый
В помощь тебе на сражении. .."
А издевательский монолог Клеомены - не эпигонство Гомеру, а сам Гомер! (позавидовал бы)
Отменный гейзер фэнтези - это мистический рукопашный поединок двух, по сути, колдуний, эллинской и индийской...
И еще можно писать, писать и писать конкретно-рецензионные восторги!!
ЖДУ ПРОДОЛЖЕНИЯ!!!!
Однако, я совершила глупость - в переписке игриво посоветовала в восточные "двунадесять языков" включить посланниц Евразийской Степи, скифо-сибирскую женскую рать... Автор же пошел на прямое, можно сказать, цитирование:
"семь гологрудых тагарок
Встали. Агешками звались они на алтайском наречьи:
Те, что нагими шли в бой, небольшим лишь щитом прикрываясь.
Копьями длинными в чрево они поражали соперниц
В частых боях и турнирах, кровавивших степи Востока..."
Я, конечно, живой классик но хотела бы, чтоб мои образы и подходы ТВОРЧЕСКИ перерабатывались, а не использовались, как некогда ленинские цитаты! Уж имена моих персонажей или лучше не использовать, или уж вводить их в контекст во всей красе - со внешностью, характерами, судьбами, аллюзиями с моими текстами...
Хотя советую Кирияме ВАЯТЬ СВОЕ. Он умеет, было бы время и желание!
Бессоница....Агешка....
тугая гоудь врагини...
я список амазонок
прочла до середiнi.....
__ __ __ __ __
...семь гологрудых тагарок,
двенадцать задастых татарок...
сонмище злых урызмажег,
и средь них одна лишь хамыцъ,
голая словно гетера,
грозная, чисто мегера
копья из меди литой,
вышли на битву...
(Аой!) _________________ Доброта, нежность и мягкость - это три главных секрета нашей школы, поэтому мы их никому не показываем.
Но другие сражалися. Вопль раздавался ужасный!
Смелая Офра под грудь поразила кудрявую Теклу.
Вырвавши меч из нее, поражает затем Агастрофу
И Эвриклею, чьи длинноресничные очи силками
Были для юношей многих, – но пала и ты, Эвриклея,
Парня познать не успев (отлагала на после победы
Радости плотских утех ты, но горние не дали боги
В дом возвратиться с победой тебе, и с любимым случиться).
Между сосков поразила тебя кудреглавая Офра
Крепким мечом изощренным, и в сердце тебя заколола.
Мало спартанок осталося, многие в прахе простерты!
Вдруг из последних рядов налетела с мечом Эврибада
Юная, духом кипящая. С ходу она поражает,
Милая Офра, тебя: меч вонзился тебе под желудок.
Ты же, ответно ударив, ее по щиту поразила –
Надвое щит раскололся, и сталь рассекает запястье.
Зрящая близкую смерть, Эврибада немедленно Дину
В чрево близ пупа разит, и согнулася Дина от боли,
Меч не оставив, однако; и ранила между пахами
В рыжие кудри, по-женски, она Эврибаду-убийцу.
Так, умирать не хотящие, с жизнью рассталися трое
Милых красавиц: евреянки две и одна лишь спартанка.
Офра и Дина, стенящие, так перед смертью взмолились:
«Боже Иегова! Пусть наша смерть искуплением будет
Наших грехов, всех, что знаем мы сами, и всех, что не знаем!»
Их пораженных увидев, взъярилася ты, Агафирса:
В левую грудь поразила ты славную в битвах Дориду.
Бросив убитую, ты налетела на нежную Ксену,
Глаз синевой красовавшуюсь, и поразила под вздохом.
В прах опрокинулась Ксена, доспехи на ней зазвенели!
Тут на тебя наскочила отважная Агафодора,
В женское место нацелясь тебе, где колышется юбка
Кожаных прочных ремней, и на каждом – железные бляхи
Густо усажены, блещут (такая броня прикрывает
Бедра всех скифских бойцов). Мимо бляхи копье угодило
Между ремней, и глубоко в укромное место вонзилось.
Падая, ты, Агафирса, ударила Агафодору
Там, где расходятся груди вверху. Глубоко погрузился
В легкие меч. Из двоих повалилася нижней – спартанка,
Сверху ее навалилася скифка, и так прошептала,
Дух отдающая: «Зря ты так больно меня поразила,
Красная ликом спартанка! Теперь твое белое тело
Я истерзаю ногами, в предсмертной агонии мучась!»
Так говорящую, смертный конец осенил Агафирсу,
И отлетела к Папаю душа ее в сладостный ирий.
Вспомнила в час тот и ты о воинственной храбрости, Кора:
Ранена в руку и в грудь при начале сражения, сзади
Строя подруг отдыхала ты; видишь однако – редеют
Смелых спартанок ряды. И опять устремившися в сечу,
В правый сосок ты разишь персиянку младую Таниту,
Нежную и белогрудую. В прах повалилась Танита
Раною вниз, оттопыривши зад к небесам бесконечным.
Ты же, о Кора, с врагинями близко сойдясь, поражаешь
Ниже грудей Амизодару, гордую пышным доспехом.
Лязгает меч о доспех, и, не ранена, Амизодара
Все же согнулась: удар твой, о Кора, отшиб ей дыханье.
Мнишь ты, спартанка, убитой противницу, и нападаешь
На персиянок иных. Да, еще поразить ты успела
Онию, скифов княжну, и высокую духом Исниру
(Первую в горло, вторую – в под сердцем лежащую печень).
Амизодара меж тем раздышалась, и Кору узрела
Возле себя, истребить торопящуюсь юниц персидских.
Быстро ей Амизодара свой меч в поясницу воткнула
Выше крестца, и железо вонзилося в правую почку.
(Ибо таков был спартанский доспех: впереди прикрывает
Нежное тело, и сбоку. Спина же для копий открыта:
Ведь не пристало спартанке к врагу обращаться спиною!)
Ты застонала, о Кора, и оземь ударившись грудью,
С речью такою плачевною к вечным богам обратилась:
«Боги небесные! Гера, и Зевс, и Арей с Афродитой!
Видите вы, как коварно врагиня меня поразила,
Сзади подкравшись, невидная! Месть за меня совершите,
Вечные боги! Молю я: Элладу мою защитите!
Больно мне, больно! Увы! Умираю! Харон-перевозчик!
Вижу тебя! Я – красавица, жду твоего поцелуя!»
Амизодара меж тем, устремившись вперед, поразила
Слева под вздох Андроклею красивую, с грудью большою.
Кровью спартанка закашлялась; сердце у ней разболелось,
Острою сталью постигнуто; рухнула в прах Андроклея!
Тут среди боя раздался стенающий голос Ленары.
Амизодары подруга, сражалась Ленара отважно.
Трех заколола спартанок она: Амфитриду и Клео
В белые груди пронзила, и ранила Номму в утробу.
После сошлась в поединке с Акестою, гордой сосцами,
И не в сосок поразила ее, а в широкое чрево смертельным ударом.
Но и Акеста Ленару достала: железо вонзилось
В правую грудь персиянке отважной. Кишки свои ловит,
Пальцы широко расставив, спартанка Акеста; Ленара ж
К Амизодаре любезной крылатую речь обратила:
«Амизодара! Подруга любимая! Вспомни про ночи
Нашей любви у реки Семендера! Меня заколола
Эта спартанка в сосок, целовала ты часто который!
Бей же спартанок, любимая! Мне погребальный воздвигни
Пышный курган из спартанок, заколотых гневно тобою!
Амизодара! Прощай! Я не дамся мужчинам в Пардесе:
Буду я ждать лишь тебя, дорогая!» И кровью густою,
Хлынувшей горлом, навек захлебнулась красотка Ленара.
Амизодара тотчас на спартанок с мечом налетела.
Прежде, однако, Сарана девченок двоих спартиаток
К смерти повергла: Пизандру с сестрою ее Антиопой,
Первую между ключиц, а вторую в плечо поразивши.
Обе они, не хотящие, пали на грязную землю.
Амизодара же в пах поразила тебя, Полиника,
Раной смертельной, и скорчилась ты, и задрыгалась в корчах.
Эту отправив к Аиду, отважная Амизодара
Неодамоду разит мощнотелую. Длинною пикой
Неодамода сражалась, и многих врагинь уложила:
Сифру, Гелону, Илану и храбрую в битвах Тариму.
Пику ее отклонивши щитом, Амизодара быстро
Меч свой вонзила ей мимо щита в расхождение ребер.
Рухнула Неодамода, доспехи на ней зазвенели,
И загудела земля от падения тяжкого тела.
Ряд спартиаток остался последний. На них напирает
Войско персидское: после кровавых потерь неисчетных
(Четверть и больше своих потеряли в бою персиянки)
Гневом исполняясь и яростью, рвутся последним ударом
Сместь окаянных врагинь. И ударила Амизодара
В нижнее чрево Элиду, и Амфию в пышных доспехах
В левую грудь заколола, и душу из персей исторгла.
Амизодару же храбрая Ника ударила пикой
Слева в живот, и навек ей расслабила крепкие мышцы.
Падает Амизодара. Меж тем заколола Сарана
Юную Гермоктиону, мечом ей живот растерзавши.
Вылилась внутренность в рану, и Гермоктиона скончалась.
Тут на Сарану отважную прянула ты, Артигея:
Храброю ты не была, но при зрелище смерти наставшей
Доблесть пришла и к тебе, не желающей смерти без славы.
В глаз ты Сарану разишь, а Сарана тебя поражает
В нос возле самого рта сокрушительной раной смертельной:
Меч твои кости и глотку рассек, и проникнул глубоко
В мозг. Повалилась ты набок, доспехами звякнув. Сарана
Вспять отступила, шатаяся: с выбитым глазом непросто
В битве стоять и сражаться! Ее утешая,
«Не беспокойся!» – воскликнула к ней молодая Тефиса –
«Скоро мы с ними покончим, а ты уже славу стяжала!»
Так произнесши, Тефиса разит белорукую Астру
Выше щита, у ключиц, и, хрипящую бросив, на Нику
Ты устремилась, Тефиса, и меч ей под грудь углубила.
Ника упала – последней! – и ты ей на грудь наступила
В кожаный онуч обутой ногою. Крылатые речи
Ты обратила к спартанкам сраженным, Тефиса: «Лежите
Вы, избоденные нами! Тремстам ли сражаться с полсотней
Тысяч? Мы всех вас простерли, остатка у вас не осталось! И племя
Ваше прервется, наверно! Ха-ха! Остроклювые птицы
Белые ваши тела расклюют, и краса ваша втуне
Канет. Лежите, спартанки... А-ахххх!» Это смелая Ника
Силы собравши последние, меч свой врагине поправшей
В женское место вогнала. Согнулась Тефиса. Дыханье
Частым, поверхностным стало у ней, как бы жгучее нечто
В рот она нежный взяла; но не в рот ей, а в место иное
Жгучая сталь погрузилась. Упала Тефиса, и быстро
С доблестным духом рассталася. Тут персиянки младые
Стали погибших подруг отделять от убитых спартанок,
С плеч охладелых и тел боевые доспехи снимали,
Трупы же в ряд положили, и, черной землею присыпав,
В жертву за них принесли петуха и четырнадцать куриц.
Тем же, кто раной смертельною, тяжкою, мучились долго,
В нежный живот пораженным, прекрасным и в корчах предсмертных
Девам персидским заколотым, горько подруг выкликавшим,
Дали вина – ведь вино веселит погибающим сердце.
--- На сем мой гекзаметр завершается. Приношу Нике и Елене_Ра мои самые искренние соболезнования по случаю безвременной героической гибели их тезок. До новых встреч! --- _________________ Королевская Битва. Лучшее развлечение для души и тела! ((с) Battle Royale)
Зарегистрирован: Apr 07, 2010
Сообщения: 211
Откуда: Москва
Добавлено: 07 Окт, 2010 0:57 Заголовок сообщения:
Мясо,мясо,мясо,мясо. Мясо мясо! Мясо...
Словарь- синонимайзер по подбору аутентичных имен.
Ещемясо, мясо, пику в пуп.
Сорри, на ТВОРЧЕСТВО Ники это не похоже совершенно.
Это вообще не творчество, а констатация убийств. Похоже на античную передачу "Чрезвычайное происшествие".
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Пользователи
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
Вход
Кто чем занят
но хотела бы, чтоб мои образы и подходы ТВОРЧЕСКИ перерабатывались, а не использовались, как некогда ленинские цитаты! 
